Трансформационная игра на достижение целей

Симбиоз и автономия. По ту сторону травмы

Франц Рупперт
Симбиоз и автономия-симбиотические коллизии и любовь по ту сторону травмы

Работа с расстановками, которые я провожу самостоятельно с 1995 года, после участия в семинаре Берта Хеллингера в 1994 году, помогла мне постепенно разобраться во взаимосвязи между процессами привязанности и влиянием травматизации на эти процессы.

Случай из практики

Последние два года я занимаюсь одной пациенткой — назову её Ь в детстве ей пришлось пережить сексуальное насилие со стороны собст! отца, которое происходило с ведома матери. Её мать испытывала симбскую привязанность к дочери и использовала её в своих интересах. Старший брат регулярно избивал Марион, и она до сих пор панически его боится.
Неудивительно, что тяжёлое детство сменилось не менее тяжёлой юностью со своим травматическим опытом, в частности изнасилованиями уже вне семьи. Также неудивительно, что пациентка стала принимать наркотики, чтобы как-то ускользнуть от реальности.

Каким-то чудом ей удалось вырваться из такой жизни. Она нашла мужа, в ко¬тором видела защитника от своих родственников. Она родила и вырастила двоих детей. Сначала она работала в сфере услуг, в административном отделе, но затем её стала всё больше привлекать непосредственная работа с людьми. Так у неё по¬явилось много клиентов, которым она может оказать душевную поддержку.

Я работаю с ней индивидуально. Во многих расстановках, которые Марион сделала по поводу различных аспектов своей жизни, отчётливо просматривают¬ся травматические события в жизни её родителей.

Основные концепции

Работая как терапевт с людьми, подобными Марион, я многому научился и выработал теоретическую концепцию, которая, как мне кажется, может быть по¬лезной для понимания:

- насколько, оказывается, трудно выйти из симбиотического переплете¬ния с собственными травматизированными родителями и

- почему нужно время, чтобы интегрировать в душе пережитые травмы.

Эта концепция основывается на двух понятиях, которые находят всё большее признание в научных дискуссиях:

- привязанность. Наличие определённой душевной связи между родителями и детьми убедительно доказал английский психиатр Джон Боулби в труде всей своей жизни, посвящённом «душевной привязанности» (Bowlby, 2006]. Сегодня практически невозможно себе представить дискуссию, начиная от темы психологии развития возраста и заканчивая исследованиями в области психотерапии, без упоминания теории привязанности и исследований привязанности (Brisch & Hellbriigge, 2006);

- травма. Как отдельная тема в 80-е годы «травма» наконец-то достигла и Германии.

Включение курса психотравматологии в университетскую программу — большая заслуга кёльнской школы и конкретно профессора Готтфрида Фишера (Fischer & Riedesser; 2009).

Работа с расстановками, которые я провожу самостоятельно с 1995 года, после участия в семинаре Берта Хеллингера в 1994 году, помогла мне постепенно разобраться во взаимосвязи между процессами привязанности и травматизации на эти процессы (Ruppert, 2003). Таким образом, пси тология обогатилась такими концепциями, как травма привязанности 2005) и симбиотическая травма (Ruppert, 2010). Это помогает путём ра достичь более глубокого понимания трансгенерационного переноса , травм. Для данного феномена я предложил понятие системной травг занности (Ruppert, 2003).

Личностная модель

Травмами являются события, которые превышают способность человека к их душевной переработке. Пережить такие события человек может, только если произойдёт расщепление соответствующих чувств в глубине души, Диссоциация как раз свидетельствует о пережитой травме (van den Hart, 2008), поэтому в случае с травматизированными пациентами я исхожу из того, что их личность пережила расщепление на три составляющие:

- здоровые части, которые воспринимают, думают, испытываю совершают действия, благоприятно влияющие на жизнь пациента и не доставляют неприятностей окружающим. Они способны поддерживать конструктивные отношения и успешно отделять себя от других людей и их проблем;

- травматизированные части, поглощенные травматическими переживаниями и невыносимыми чувствами и пытающиеся найти выход из этой ситуации;

- существуют ещё и стратегии выживания, которые отрицают отрицают и вытесняют травму, будто ничего и не было. Они контролируют себя и других, чтобы они не сделали чего-то такого, что могло бы напомнить о травме. Они создают замещающее удовлетворение, выдумывают идеальную реальность и при необхомости, если давление станет невыносимым, могут расщепляться дальше.

Потому в работе с пациентом важно понять, какая именно часть его личности сейчас активна и участвует в терапевтической ситуации. Так, в начале работы с Марион на передний план в большей мере выходили её «стратегия выживания». Их целью было избавиться от тяжёлых панических атак, не разбираясь с их истинными причинами.

Когда «подавали голос» травматизированные части, то «стратегия выживания» пытались «закрыть им рот», называя их плаксивыми и слабыми. Естественно, «выживалыцики» упирались руками и ногами, не желая признавать реальность фактов насилия и равнодушия со стороны родителей. Всякий раз, когда «здоровые части» были в состоянии сформулировать терапевтический запрос, ей удавалось достичь излечения и интеграции.

Симбиотическая травма

В ходе своей работы я убедился, что невозможно переработать в душе лично пережитую травму, пока существует симбиотическое переплетение с травматизированными родителями. Поэтому уже некоторое время я пользуюсь концепцией симбиотической травмы. Суть её в том, что ребёнок не может выработать по отношению к своим травматизированным родителям надёжную, поддерживающую и основанную на любви связь.

Вместо этого в душе наблюдается следующее:

- беспомощность и бессилие маленького ребёнка установить жизненно важную для себя привязанность к собственным родителям ведёт к отщеплению его страха смерти и страха быть покинутым, кроме того, подавляются витальные импульсы ребёнка;

- стратегия выживания состоит в том, чтобы как можно лучше приспособиться к различным аспектам психики родителей. В результате ребёнок копирует стратегии выживания родителей, образ родителей идеализируется, ребёнок пытается им помочь и, таким образом, подсознательно перенимает травму родителей;

- здоровым и витальным импульсам ребёнка, его собственной воле, желанию радоваться, играть, творить и учиться очень трудно пробиться сквозь эти стратегии.

Только потому, что Марион, несмотря на все травмы, сумела сохранить в себе здоровые импульсы, ей удалось пережить такое катастрофическое детство, не сломаться и даже оказаться способной к любви к природе, животным и людям. Она рисует, танцует, любит петь и знает, как должно выглядеть доброе, полное любви отношение к другому человеку.

Тем не менее её стратегии периодически приводят её к ситуациям, чреватым для неё новыми неприятностями, так как они не в состоянии адекватно оценить опасность из-за переплетения с чужими проблемами и не могут вовремя остановиться или сказать «нет». Они до сих пор не способны пресечь попытки родителей манипулировать ею. Они продолжают цепляться за идеал священной семьи, которой у неё никогда не было, и считают, что должны достичь этого идеала. Тем самым травматизированные части снова переживают страх и ужас, теряя надежду на перемены, и желают себе смерти, только бы прекратился весь этот ужас. Всё это проявляется у Марион в основном в виде болезней.

Такие пациенты, как Марион, должны научиться осознавать на основе этих симптомов истинную историю собственной жизни, а значит, признавать внутреннюю противоречивость и повторение в своей нынешней жизни симбиотических переплетений и деструктивных взаимоотношений. Требуется много мужества и сил, чтобы повернуться лицом к реально пережитым и переживаемым событиям вместо того, чтобы тешить себя иллюзиями, а также найти действенное и внутренне устойчивое решение. Вот несколько шагов, которые помогут прийти к исцелению от симбиотической травмы:

- укреплять свою волю;
- развивать потребность в самостоятельности;
- научиться различать реальность и иллюзии;
- развить способность различать собственные и перенятые чувства;
- выработать стремление к избавлению себя от симбиотических связей на основе переплетения;
- ощутить желание поддерживать здоровые отношения;
- быть готовым к признанию собственных травм;
- выработать способность к сексуальному самоопределению;
- быть готовым взять ответственность за свою жизнь;
- выработать потребность в ясном понимании и отказаться от самообмана;
- отбросить желание кого-то спасать;
- развить любовь к себе;
- сохранять надежду на успешное разрешение собственной проблемы.

Работа с запросом

С целью выявления симбиотической травмы и объяснения мною была разработана форма расстановки, которую я назвал «расстановкой запроса». Суть её заключается в том, что пациентка формулируем свой запрос, назначает для него заместителя и сама входит в расстановку. Это вызывает динамику между заместителем запроса и пациенткой, благодаря которой появляется нынешняя позиция, имеющееся переплетение с тем или иным членом семьи. Также становятся понятны внутренние шаги, которые клиентка должна предпринять, чтобы достичь успешного разрешения своего запроса. Если в формулировании запроса участвовали стратегии выживания, это также проявляется в расстановке. Пациентка видит, что возможности её стратегий выживания решать жизненные проблемы очень ограничены.

Работа с запросом обеспечивает некую защиту, при которой расстановка не спровоцирует у клиентки ухудшения, и та не окажется в состоянии ретравматизации. В индивидуальной работе такая форма расстановки полезна тем, что терапевт в качестве заместителя запроса даёт возможность пациентке увидеть свою проблему со стороны и самому понять, что с ней происходит в настоящий момент. Терапевтическая сверхзадача для меня состоит в том, чтобы пациент выбрался из симбиотического переплетения и, приняв автономную позицию, смог строить здоровые отношения с другими людьми.

Автор: Франц Рупперт (Franz Ruppert)

Д-р Франц Рупперт в 1992 году стал профессором психологии в Университете прикладных наук в Мюнхене, получив докторскую степень по организационной психологии в Техническом университете Мюнхена.

С 1990 года он работал в качестве психотерапевта и психоаналитика, позже изучал гештальт и семейную терапию. Он познакомился с системной семейной работой Берта Хеллингера в 1995 году и с тех пор работает с семейными и организациооными расстановками в различных вариантах. Он написал несколько книг на немецком языке по этому вопросу, а с 1998 года занимается дополнительным образованием в области семейной и организационной работы. Он нашел свой способ связать собственные взгляды и представления о травме с расстановочной работой.

Особенный акцент Франц Руперт делает на необходимость обращения психотерапевтов и консультантов  к травмам в их собственных системах, с тем чтобы они имели возможность работать с травмой в системах клиентов.

Информация с портала Расстановщик